Владимир Краснов

Прошелся днем по Посаду, зашел к Наташе в библиотеку. Школа всякий раз поражает тем же неистребимым запахом, объяснить который я не берусь, но который помню с тех пор, как сам бегал по этим широким коридорам и выщербленным лестницам. Все так же здесь, кроме одного – другое время и другие люди. И, Боже мой, до чего ж малы казавшиеся огромными классы и бесконечными – лестницы и коридоры! Теперь школа кажется мне маленькой, тесной и неуклюжей, как старый сундук. В этом сундуке обитают и наши бесплотные тени... [Читать дальше]

Кадры из Чечни разрывают душу. Господи, спаси и сохрани детей, попавших туда не по своей воле, спаси и сохрани всех правых и виноватых [Читать дальше]

Воздух был мягким и ласковым; с придорожных полей наносило сырой, росистой травой; сквозь серую предутреннюю мглу проступали зеленоватые сумерки рассвета. Было тихо. На том открытом пустынном холме, где мы сделали короткий привал, слышен был только хор кузнечиков да протестующие крики дергачей, невольно потревоженных нами.  [Читать дальше]

Слава Богу, нашлись добрые люди, довезли меня до вокзала, и вот я пишу эти дорожные записки, рассеянно слушая вагонные разговоры. На одной скамейке играют в карты, подложив вместо стола затянутую в целлофан гитару, на другой мирно выпивают, на третьей — “кушают”... Кукарекет в картонной коробке под лавкой петух, веселя пассажиров и особенно пьющую компанию. “Эва желанный-то” - восклицает всякий раз старушка, сидящая по соседству и хохочет заразительным трескучим смешком[Читать дальше]

Жизнь, в сущности, мало чем отличается от сна. Все в ней плетется также неведомо и непостижимо, как и во сне, а прожитая она от начала до конца, кажется сном, приснившемся по утру, перед самым пробуждением.[Читать дальше]