1 сентября 92 года
3:40 Вот и наступил хмурень, дождезвон, вересень, означавший в Древней Руси начало нового года. Спать хочу. Крепкий кофе только крепче клонит в сон, с которым у меня нет сил бороться.
2 сентября 92 года
8:45 Электричка на Окуловку. Написал письмо о дорожных мыслях и впечатлениях и отправил в Окуловке, опустив его в ящик N6 (так начертано на нем белой масляной краской). Пишу это уже в топорковском автобусе, который через пять минут тронется, сейчас 10:45. День на удивление теплый и ясный. От вчерашний жары ничего не осталось, слава Богу – трудно переносить духоту в начале осени, Да ещё заключив себя в пределы четырёх стен. Но, слава создателю, «отшельника» я закончил, предложив ему эпиграф из Г.Филиппова: «На берегу ни звука, ни огня и ночь летит бесшумно на меня…»
Мишка сегодня должен отправить его Руслану. С Русланом, наконец, связался по телефону, испросив разрешение ехать в Мошенское и Опеченский Посад. Дня за три собираюсь выкопать всю картошку в Мошенском и уехать домой. Задача, скажем сразу, трудная, но вполне одолимая, если сильно захотеть. А я хочу поскорее управиться с делами это я, сбросить путы с ног и ощутить, наконец, желанную волю, огонь который горит в душе моей, вино, которое бродит в моих жилах
23:10 Дождь идёт. Боюсь, что он сломает все мои планы. Сегодня 1 серия довольно скучного американского фильма о Хемингуэе, зеваю, в голове туман от сердечных снадобий и рюмки водки, выпитой за ужином. … купание под дождём. Река меня излечила меланхолическим звоном дождя, тишиной и особой, исходящей от неё, благостью. Вечером собирался скосить остатки тины, но дождь помешал, собирался сходить к Саше … но вышел в коридор – на улице хлюпало и мокро шелестело. Я вернулся к телевизору, у которого сегодня и провел остаток вечера.
3 сентября 92 года
1:25 Дождь как будто бы стих. Не наладился бы он к утру. Завтра надо сделать столько, сколько позволят мои физические силы. Засыпаю, пишу через строчку и не понимаю того, что пишу.
Поздно ночью. Устал… Спасибо ещё Саша помог мне, выкопал пять с половиной борозд. На завтра мне осталось – шесть. Надо одолеть их с утра, сходить в баню, зайти к Володе Захарову и… на автобус и в Опеченский Посад
С утра лил дождь, не перестававший всю ночь, … но выглянуло солнце, подсушило, я скосил и убрал тину и в два часа начал копать картошку. Выкопал сегодня 11 с половиной борозд (они здесь пошли длинные) работу закончили в 9 часов вечера. В потёмках ходили купаться и мыться на речку. Вчера вода была ласковее и теплее. Да и день вчера выстоял, как на праздник
4 сентября 92 года
1:35 Сильно и резко пахнет фиалками, они стоят в воде по соседству с золотыми шарами.
19:40 Боровичи. Картошку выкопал, если не считать шесть концов коротеньких. День сегодня на редкость серый, с изморозью, картошку пришлось оставить в ведрах. В начале четвертого закончил и побежал в баню, где встретили меня, как родного. Фаина полезла на чердак за веником, извиняясь, что не приготовила его заранее, в парилке было сухо и чисто, каменка взрывалась на каждую каплю горячей воды, пар вылетал из огнедышащих недр трескучим, упругим облаком и всякий раз вышибал дверь парной. Веник, хоть и прошлогодний, оказался хоть куда, и я четыре раза вылетал из парилки красный с сильно бьющимся сердцем, еле переводя дух в предбаннике, где очень, где очень медленно, мешкотно и осторожно одевался Иван Николаевич Дворецкий. Был он грузен, отдуловат, большой круглый живот мешал ему наклоняться, и я вспомнил, как лет десять или пятнадцать тому назад он, еще молодой, крепкий, мыл своего немощного девяностолетнего отца. Трогательно, по-детски, называя его «папой». Папа был необыкновенно худ и слаб, как худы и слабы бывают старики, доживающие свои земные сроки. Он покорно подставлял сухую костлявую спину, покорно, как ребенок, наклонял голову над тазом, зажмуривал глаза, и тяжело, со свистом дышал. И я подумал, что в эту сцену в бане надо обязательно вставить в «Обратный счет», сделав Ивана Николаевича одним из персонажей этой ненаписанной повести. Рудольф Михайлович там будет нужен, я оставлю за ним и его фамилию с отчеством и горестную его судьбу с таким символическим печальным концом.
5 сентября 92 года
1:10 Опеченский Посад. Грустно и тяжело на сердце. Умер Саня Фомин, самый наверное здоровый и крепкий из всех нас. Глупая и никчемная российская смерть: отравился спиртом. День от той же отравы окончил свои дни сосед наш Женя Смуров. И мне вспомнилось, что в последний раз я видел его две недели назад, когда бежал на автобус. В ответ на мой дежурный кивок он как-то особенно сердечно поздоровался со мной: «Здравствуй, Володя.» А мы ведь с ним были почти незнакомы.
«Грустно жить на свете, господа!» Саша открыл мартиролог нашего выпуска. Кто бы мог подумать!? Крепкий, ровный характером, склонный пошутить и посмеяться тут же своей шутке, чрезвычайно симпатичный человек, никому не сделавший ничего плохого… И вот на тебе. .. как отмечали у него же 7 ноября, сразу после школы, кажется. Мы с Мишей Бараусовым пришли почему-то позднее, с коньяком и консервами и застолье застали в самом разгаре. Все уже были на развезях, кто-то обнимался за ситцевой занавеской…
«Дом был темен и глух, будто покинутый всеми. Окна на втором этаже были раскрыты настежь. Он позвал тихонько… Никто не откликнулся. Только едва заметно колыхнулись тюлевые занавески. Он снова позвал ее тише и раздельные… Окно слева от березы с треском захлопнулась. Едва не провалился Сквозь землю от стыда и неловкости. Кому-то вздохи при луне мешали спать.» «Обратный счёт»
6 сентября 92 года
14:25 Немецкое кладбище на 5 участке, за Святынькой. Святой колодец, святой ключ, святая вода и совсем рядом, в нескольких верстах, разрытое потревоженное кладбище. Сосны ровно и печально шумят над ним, роняя в золотистый, вытащенный из узких жутковатых ям, песок отжившие иголки, точно спешить сокрыть следы воровства, содеянного людьми.
{Цитаты}
Вчера заходил к Наташе. Устроились они хорошо. Непривычно много места. На обратном пути шел по той стороне, темной и безлюдной. Долго сидели на скамейке напротив рейки, глядя как отсвечивает в воде фонари, как звезды
7 сентября 92 года
13:10 «Ночь, полная вкрадчивого шелеста дождя, то и дело пускавшегося плакать, всхлипывая порывами ветра, налетавшего с реки и заставлявшего тревожно шуметь и дрожать старую березу окна.»
20:00 Как тоскливо на сердце! Постоянное чувство виновности, бежит впереди меня, как тень, я вижу все его уродливые изломы…
Сижу на ящике, покрытом для удобства мешком, машинку приспособил на табуретку, и, прячась от ветра балконной дверью, подпертой колышком, пытаюсь писать «Обратный счет.» Дело продвигаются туго и совсем не так, как я воображал себе. Главный герой, Чернышов, личность на меня мало похожая, да и вообще конкретно ни на кого не похожая
8 сентября 92 года
14:00 Дождь. День угрюмо-серый, тихий, – стариковский день. Дождь то заморосит, рассеяно шурша по листьям, то стихнет сам с собой, то снова заморосит без всякой видимой причины.
Спал до двенадцати, отсыпаясь за вчерашнюю бессонницу, встал с тяжелой головой и опухшим со сна лицом.
19:40 По телевизору «Богатые», мама смотрит, и я вынужден при сем присутствовать. Голова побаливает, грозя разболеться не на шутку, да и все мое нынешнее состояние весьма похоже на болезнь, которая вот-вот разразится.
9 сентября 92 года
20:45 Курчавый утренний туман клубится под фонарями. На улице не было ни души. Тихо, парно, сумеречно, сонно. В домах уже заспанно зажигались окна и жёлтый безжизненный свет дрожал в туманной мгле.
Дождь лил. Жирно, маслянисто, блестела грязь на дорогах, лужи мерцали матовым холодным светом
10 сентября 92 года
11:30 Раннее сырое утро. Просыпаюсь теперь по утрам, долго не сплю, читаю, пью чай и снова ложусь, просыпаюсь к полудню с тяжелой головой и слабость во всем теле.
Утром шел дождь, было зябко, одиноко и грустно. На улицах не было ни души. Асфальт блестел и отсвечивал, фонари бледно мигали в сыром, болезненным сумраке.
Звонила Люда вчера ночью. Завтра придется уезжать. Костя привезет завтра англичанина на выходные.
21:30 Тоска и мрак в душе моей. Завтра ехать. Сходила в баню к Степановым, попарился дубовым веником.
11 сентября 92 года
10:10 Холодное, сырое утро, туман висит клочьями, делая мир еще более неуютным, чем он есть на самом деле. Спать хочу, не спал сегодня ни минуты, если не считать получасового забытья в автобусе Боровичи-Окуловка. Сашу Мысова встретил на остановке. Детский хлопчатобумажный пиджачок с хлястиком, коротенькие брючки, ходит он все так же, подпрыгивая и поводя левым плечом. Лицо старого мальчика, иссохшее, почти без морщин. Увидев меня, подошел, улыбаясь во весь рот: «Как дела? Как здоровье?» Я сказал: «Ничего, не жалуюсь.» «А то один из нас уже отправился в мир иной. Слышал про Шурика Фомина?»
12 сентября 92 года
Костя приехал с английским гостем около семи часов вечера, представив его, улыбающегося, черноволосого, в круглых очках: «Знакомьтесь, Ралф Пайн.» Паренек оказался простым, скромным, стеснительным и сразу расположил нас к себе. К тому времени у нас уже сидел Володе Михайлов и мы всей компанией устремились за стол в большой комнате. Вышла все очень по-семейному, смеялись по всякому поводу и больше всех, пожалуй, Ралф. Русский его оставляет желать лучшего, но с Костей на смеси двух языков они понимают неплохо
13 сентября 92 года
23:50 Воскресенье. Детей, Костю и Ралфа, подели на автобус в 17:30, накормив на дорогу пельменями. Уехали они в переполненном автобусе, даже не махнув на прощание рукой – так были поглощены собой.
Понравился нам этот паренек. Ему 19 лет (он родился 6 или 9 апреля 73 года), но Костя кажется старше его и не только потому, что выше на целую голову, но и общим развитием. Живет Ралф в городе Вустере, учиться в Кембриджском университете, где в течение 4 лет будет изучать русский и итальянский языки. Отец у него журналист, он работал продюсером на Би-би-си, а сейчас снимает рекламные фильмы. Мать -преподаватель французского языка. Почти год Ралф жил в Нанте.
14 сентября 92
Новгород. Пишу за столом в руслановом кабинете. Получил деньги: четыре с чем-то тысячи рублей, подписал контракт сроком на три года. Руслан сказал, что на этот максимальный пока срок, контракт заключили только со мной. Жалование мое определено в четыре с половиной тысячи, без учета инфляции. Конечно, это немного по нынешним временам.
Заходил к Витьке Селиверстову, пообедал у него, вопреки намерению поголодать день. Съездил к Косте в лицей, купили с ним арбуз за 50 рублей и отправились к Дериглазовым, в семейной обстановке отужинали. Руслан в отношении моего отшельника сказал, что он не прописан (я с ним согласен), что несмотря на безупречное литературное оформление, нет в материале ясного осознания, что привело его на этот пустынный берег. Он советовал мне написать рассказ.
15 сентября 92 года
Вечером приехал домой, устав от новгородской суеты и бесконечных разговоров.
Лег у Руслана поздно, писал письмо, читал. Встал в восьмом часу с тяжелой головой и неприятным чувством собственной беспомощности. Купил билет на 14:00, прогулялся пешком до книжного магазина на улице Зелинского, купил там Кнута Гамсуна, Франсуазу Саган, «Манон Леско» по ценам вполне божеским, зашел в магазин на пр. Мира, обнаружив там Шопенгауэра, в магазине «Земли Новгородской» купил по совету Руслана «Толкование Евангелия» Б.И.Шадкова за 140 рублей. Дорого, конечно, но я успокаиваю себя тем, что такие покупки будут редки.
Получил отпускные – пять с половиной тысяч рублей. Столько денег я никогда еще в руках не держал.
16 сентября 92 года
С утра лил дождь, у меня болела голова, и настроение было хуже некуда. Все валилось у меня из рук, на машинку я даже не глядел, будто и нет ее
Вечером прошлись с Людой по магазинам, купили две совершенно одинаковые (для меня и Кости) куртки осенних по 1215 рублей за штуку. Деньги изводить легче, чем зарабатывать.
17 сентября 92 года
15:05 Звонил Саша Кочевник. Завтра он уезжает в Германию на полтора месяца. Вернется в середине ноября. Витя уже перебрался в Жадины, завел пять овец и держит их пока в пожарном сарае, шел к нему вместе с бывшим (директором) дома культуры.
20:30 Позвонил Косте в лицей. На выходные он домой не собирается, много работы. Завтра у него трехчасовое сочинение по серебряному веку. Я посоветовал ему тему: «Поэт и толпа». Ну что можно успеть сказать по телефону? Напомнил ему про Матрену Ивановну Серебрякову и Самуйлова.
18 сентября 92 года
Без десяти четыре часа утра. Наверное сегодня поедем с Людой в Мошенское, хотя разумнее всего мне было бы остаться и заняться, наконец, своим делом, но когда я поступал разумно? Сейчас бы вот кажется сел и написал бы все, что давно зреет в голове моей, в душе моей.
Сон-трава поднимается в голом и прозрачном до дрожи утреннем лесу среди сосен на подстилке из прошлогодних иголок и листьев. Листьев было мало, кладбище хвойное
17:35 Боровичи. Одуряющий запах краски. Дорога выматывает силы, все на нервах, все бегом, все христа ради. Билеты на Мошенское не дают, у касс столпотворение, никто ничего не знает… Все как всегда. Позвонил маме. Дома все в порядке. Васька наловил рыбы, у Миши завтра день рождения. Вот такие новости.
Утром звонил в лицей, разговаривал с Лизой (Елизаветой Леонидовной), она просила меня помочь найти деньги на билеты в Рочестер. Есть возможность на две и на три недели отправить Костин класс в Америку. Все расходы там берут на себя, надо только найти средства на дорогу. Позвонил Светлане Васильевой в «Новгород», она пообещала дать бесплатно объявление. Сомнительно, чтобы это помогло, но все же, все же…
Мошенское. Доехали, слава Богу. Валя Тараскина у нас гостит. Ходили с Людой вечером за водой. Ночь была теплая, тихая, с желтым, точно нарисованным месяцем
19 сентября 92 года
15:00 Тихий, благостный день с белыми неподвижными облаками. Ночью. Об облаках и непостижимой их таинственности, о невозможности передать это красками на холсте поздно ночью разговаривали с Володе Захаровым. Он называл меня на “вы”, что смущало меня и мешало говорить. Да и вообще разговор вышел натянутый и пустой. (слово неразб.) Он, наверное, и быть не мог в присутствии жены и дочери у телевизора, грохотавшего на всю катушку. Я пил черный, как деготь, кофе, задавал глупые вопросы, невольно поглядывал на цветной экран, Где разворачивалось действие мелодраматического фильма “Зимняя вишня”, с ароматом и (слово неразб.) любовных отношений.
20 сентября 92 года
13:05 Автобус на Боровичи. Через пять минут поедем. День сегодня на редкость погожий, теплый, настоящие бабье лето, наконец-то, пришло.
Истопил вчера у Куликовых баню, напарился и даже раза четыре нырял в речку.
17:00 Почтово-багажный поезд. Дорога состоит из нервотрёпки. В Боровичах, Христа ради, попросились на Новгородский (Любытино – Новгород) автобус. Шофер, неподступный, как сфинкс, сперва наотрез отказал, но после смилостивился и взял всех. Мы стояли в тесном, заставленном сумками проходе и радовались уже тому, что едем, а не сидим на автостанции до пяти часов, поскольку трехчасового автобуса (как сказали нам в кассе) не будет. В Окуловке у кассы столпотворение. Очередь не двигается, и непонятно кто и куда берет билеты и берет ли вообще. Спасибо, взяли нас на почтовобагажный, где за два червонца в тесноте да не в обиде едем домой.
17:20 Оксочи. Веребье. Народу в вагоне прибывает. Рюкзаки, сумки, портфели, ведра, картонки, собаки, сумки на колесиках, корзины
21 сентября 92 года
Рождество Пресвятой Богородицы
В Пиросе праздник. Мама наверное там. Собирался и я съездить, да вот не попал. С сегодняшнего дня я, стыдно сказать, в отпуске, но какой отпуск, когда дела в загоне, когда обещанное не выполнено, когда столько дел даже не начато
22 сентября 92 года
21:52 День канул в Лету, прекрасный, солнечный день бабьего лета… Как я провел его? В четырех стенах, заточив себя в них добровольным бездействием и ленью. Статью не окончил, точнее, и на начинал: роюсь в книгах, обложившись ими со всех сторон. Нет, увы, толчка, повода, того, что Бунин называл звуком…
Все перегорает в душе, точнее в топке, и покрывается пеплом
23 сентября 92 года
Время течет сквозь пальцы, и я никак не могу удержаться его темном, неостановимом потоку. Я ничего не успеваю да ничего и не хочу. А сейчас просто хочу спать, потому что уже поздно, пятый час утра (даже не верится) и давно уже наступило
24 сентября 92 года
Пора ложиться. Завтра, все завтра. Я устал от безделья, устал от самого себя, от своих мыслей, не находящих покоя в спасительной пустоте общих рассуждений
Встал я поздно, больным и разбитым. Сейчас половина десятого, за окнами поздний вечер. Грустно подводить итоги, потому что не сделано ничего.
У Татьяны Куперт сегодня день рождения. Позвонил ей в Москву, поздравил, с Игорем поговорил. Она сказала, что завтра работает последний день, а потом ложиться в больницу на месяц, а потом выходит куда-то на работу, куда – она не уточнила. «Кудрявцев мне на днях звонил. Сказал что всех нас любит, скучает и хотел бы встретиться… Он уже зам. главного редактора областной газеты «Кузбасс», правая рука Амана Тулеева.»
25 сентября 92 года
04:00 Читал старые свои тетради, погружаясь в прошлое, как омут. Как странно, то, что казалось недавним, было, оказывается, и пять и шесть лет тому назад. Прошлое становится ближе настоящего. Мы возвращаемся к тому, что оставили.
Письмо
Тема “Война без выстрелов”
Человеческие отношения между врагами. Собрать все, что связано с бытом передовой и мирным сосуществованием наших и немцев на передовой.
26 сентября 92 года
23:50 Кончилось бабье лето, и сегодняшний день тому подтверждение. С утра, а точнее – с ночи, зарядил дождь, бельё на балконе намокло, осина поникла и в ее, еще недавно густой, зелени появились золотые дрожащие пряди. Днем тоже перестал
27 сентября 92 года
20:50 Время не принадлежит мне, я плаваю в нем как потерпевший бедствие посреди океана. Утром меня разбудил телефонный звонок. Звонил Володя Михайлов из Москвы. Говорили с ним о книгах, а последних маловишерских новостях. Днем сходили с Костей в баню. Железнодорожная не работает, пришлось тащиться на стекольный, но там парилка на ремонте. Так ничего и не вышла из нашего намерения попариться. Помылись, однако, хорошо. Вечером приходила Ира, пили чай, пельмени подавали к столу, рассказывали гостье про Ральфа и его забавные чудачества и много смеялись. Ира была мила, смешлива и в меру застенчива. … Вот и все сегодняшние события. А я пытался читать (перечитываю «Прощай оружие») собрать растрепанные мысли свои о кладбищах немецких, о добре и зле, о памяти, чести и бесчестье, но ничего путного не собрал. Не складывается пока давно обещанную Руслану статья.
Сегодня Воздвижение.
Погода хмурится. Идет дождь