Когда к нам приехал племянник отца Авенир, человек весёлый, по-сибирски щедрый, наш добропорядочный дом превратился в некое подобие вертепа. «Всё по путю…» - к месту и не к месту повторял Авенир, и они с папой, приодевшись, уходили «на бульвар», и возвращались, как правило, поздно вечером и изрядно навеселе. Папа, молча раздевался и ложился спать, а Авенир ещё долго смешил нас, показывал фокусы со шнурком и пробкой от одеколона, учил приёмам джиу-джитсу…
Санька неотступно следовал за ним, как хвостик. И отнюдь не бескорыстно. В каждом шалмане, в каждом буфете, где Авенира за его щедрость принимали как родного, он покупал Саньке, пряники и конфеты, всякий раз напоминая ему: «Ты это, с братом-то и сестрой поделись…». Но Санька делился с нами крайне скупо и неохотно, хотя карманы его пальто каждый день предательски оттопыривались от авенировых гостинцев.
Авенир поразил меня и своим странным летучим именем, и синеватой вязью татуировок на груди и руках, и золотыми фиксами во рту, и галстуками, - он менял их ежедневно вместе с рубашками, коих у него было не менее дюжины… С особым шиком Авенир носил шляпу с широкими полями, дорогой двубортный костюм в частую полоску, чёрное долгополое пальто, которое он называл макинтошем. Грязь, казалось, вообще не прилипала к нему. И каким бы хмельным он ни вваливался домой, неизменно был аккуратен, точно какая-то неведомая сила переносила его через канавы и лужи, через разливанное море грязи осенней…
Однажды, они с отцом где-то крепко подгуляли, и Авенир явился домой, держа его на руках, как раненого.
- Степаныч тут маленько приослаб… - ухмыльнулся он, слегка качнувшись, и аккуратно опустил отца на скрипнувшую под его тяжестью кровать. – Всё по путю, Маша, не переживай…
Бабушка после этого случая прониклась к нему большим уважением и легко простила ему бузу в буфете, которую он учинил «из-за какого-то козла», порвав в драке рубаху и измазав в крови синий, в косую полосочку, галстук.
- Там одна пьянь да голодранцы. И правильно, что Авенир Иваныч не смолчал, - поджав губы, с достоинством ответствовала бабушка участковому дяде Коле Иванову, который и привёл расхристанного Авенира Ивановича домой.
- Всё нормально, Анна Николаевна, - сказал участковый. – Протокол я не буду составлять. Разобрались…
Как то раз Авенир застал меня за рисованием якоря на тыльной стороне ладони, точно такого же, как у него… Я старательно обводил авторучкой контур уже готового рисунка и не заметил, как он подошел.
- А вот это ты зря, - расстроенно протянул он. – Я всё это по глупости сотворил, а тебе-то это зачем? Ты вот книжки умные читаешь – молодец, а я читать не люблю, мне подавай что-нибудь техническое, вроде инструкций по эксплуатации. Я ведь инженер-электрик. А знаешь, братец, какой кровью мне дался этот диплом? Учись, пока учат, потом труднее будет. Поверь мне.
По ночам за печкой нудно и однообразно скрипел сверчок.
- Кто там у вас шумит? – спрашивал Авенир Саньку.
– Это сверчок, дядя Авенир, - отвечал Санька.
- Какой я тебе дядя? Я твой брат. И Володе брат, и Наташе… А сверчку своему скажи, чтобы не шумел, спать он мне мешает. Усёк?
- Усёк, - послушно отвечал Санька. – А как же я ему скажу? Он ведь не послушает меня.
- А ты так скажи, чтобы послушал. А я тебе за это пряник куплю. Печатный.
- Не бывает таких пряников, - не унимался Сашка. – Буквы печатные есть, а пряников нет. Есть «Подмосковные», они в Подсельпо у тёти Шуры Шалимовой продаются.
- Есть такие пряники, братец. Есть. А насчет тёти Шуры Шалимовой ты прав. Девка она симпатичная. Всё по путю...
«Всё по путю» было для инженера-электрика из города Рубцовска Авенира Ивановича К. Он рано вставал, долго и с удовольствием брился опасной бритвой перед маленьким зеркалом, висевшим над умывальником. Выпив кружку чёрного, как дёготь, чаю без сахара, выходил на улицу, курил, задумчиво глядя вдаль.
- Хорошо у вас тут, Вовка, - говорил он со вздохом, - тихо, спокойно. Правильно батя твой сделал, что приехал сюда. Одобряю. Хорошее место. Но я бы тут сдох с тоски. Мне подавай шум, гам суету… Я бы может быть и остался здесь, если бы Шурочка Шалимова была посговорчивей… Но тебе об этом ещё рано знать. Всё по путю…
…Уезжал Авенир сереньким ноябрьским днем. Моросил дождь. Когда подошла машина, отец помог ему погрузить вещи: чемодан и вещмешок. Попрощались. Бабушка всплакнула, но тут же оборвала себя: «Поезжай, желанный, с Богом. Ангела-хранителя тебе в дорогу». Санька с Наташей вертелись рядом.
- Ну, вот что, братец, пряник печатный я тебе обязательно пришлю. Знай, есть такие пряники на белом свете. В городе Туле их пекут. – Он погладил Саньку по стриженой голове. – Тебе, сестрица, я куклу говорящую привезу. Бо-ольшую, ростом с тебя. – А ты, Володя, - он крепко сжал мою руку, читай свои книжки, умней… Умных людей, брат, всегда не хватает.
Он уехал. Мама с бабушкой вздохнули свободнее. Но в доме сразу стало как-то тише и печальнее, точно за печкой перестал петь свою скрипучую песню надоевший гостю сверчок.