1 декабря 90 года
2:10 Пора ложиться. Днем к сожалению, некогда было писать. А теперь – устал, голова болит, да и спать хочу.
Провожал Наташу: зарево во все небо, но над горизонтом, а выше черных облаков. Так оно сияло, то слабея, то разгораясь и усиливаясь. «Ищите и обрящете»
Вспомнил, что в усадьбу Жадины шли письма великого Толстого, написанные в ответ на письма П.В.Засодимского. Их немного, два или три. Но они были собственноручно А.Н. написаны, заклеены в конверт и отправлены в Жадины. (Узнать у М.З.)
Остатки барских построек, поредевшая березовая аллея вдоль дороги, уродливая громада пустого, разрушенного барака – памятник советской архитектуры
9:55 Окуловка. Через пять минут тронемся. Доехал благополучно. Народу на семичасовой автобус в Опеченском было немного. Я сидел у окна и смотрел на большую медную луну, плывущую слева, над рекой. По воде бежали чешуйчатые блики, в автобусе было тепло, а за окном синела ночь, еще не истаявшая к семи часам утра. Вспоминался Коля Лавров, как он заметил «Лунные копытца» и высоко их оценил в записочке, написанной впопыхах. И мне опять стало горько от
10:35 Стоим, отъехав чуть-чуть от станции в Торбине. Пропуская, объятый снежной пылью, скорый поезд. Голова болит, левый висок. Съел кислую таблетку цитрамона.
Надо накопить в себе озеро впечатлений, чтобы потом неудержимая лавина слов, образов, мыслей, обрушилась на лист белой бумаги.
19:00 Костя приехал замерший, как цуцик. Ноги в ботинках мокрые, носки мокрые. Переоделся и уселся за книги. Вечером, еще не отошедши от ужина, занимался гантелями.
2 декабря 90 года
1:40 Рабочее настроение понемногу сбивается. Надо его не растерять, а сесть и записать всё, что видел.
Воскресенья, как не бывало. Утренние разговоры, работа над статьей, весьма, впрочем, неторопливая, чтение газет…
{Вклейка Планеты в декабре}
3 декабря 90 года
4:10 Дописал статью про НЛО в Жадинах. Не нашел ничего лучшего кроме как назвать её «Тарелка» на футбольном поле». Длинно и неудачно, но выдумать уже ничего не могу.
Сыро. Льет дождь. Утром провожал Костю на автобус, снег еще лежал сырым мокрым пластом, хрустел под ногами и был еще чист и не затоптан.
Вечером. Позвонил Костя и я, не разобравшись, отругал его за то, что он не отнес в редакцию пакет. Кричал что-то несуразное в трубку. Потом же об этом пожалел. Весь вечер звонил в лицей, все говорили, что его нет, Люда была близка к обмороку. Наконец, нашли. Поговорили. Камень с души. По-моему, он просто рассердился и не шел к телефону.
4 декабря 90 года
7:10 Проснулся около пяти утра. Сердце болело будто стиснутое в пучок. Долго лежал, борясь с искушением снова уснуть. И все-таки встал, выпил рюмку корвалола, согрел чаю, поел. Прихлебывая чай, читал как капитан Тушин, командуя батареей из четырех пушек под Шенграбеном, просил у денщика еще трубочку, как называл Матвеевной старинного литья пушку, а французов представляя муравьями в то время, как себя – богатырем, швыряющим французам ядра… И как боялся начальства, и как заплакал, прощаясь с Андреем Болконским сам не зная почему: «Прощайте, голубчик! Милая душа!» И в этом месте слезы почему-то выступили у меня на глазах
Пьер слышал хруст корсета Элен
22:20 Скользко, слякотно на улице. Ходил уже вечером на почту, отправлял Олегу Федичеву крепко переделанный материал об НЛО. Он собирается на днях выпускать пробные номера
Так что сегодня я работал на заработок.
В редакции появился не вовремя. Валя уже ушла, а все остальные, пользуясь её отсутствием, гоношились на выпивку. В том числе и Мишка, хотя не далее, как сегодня, зашедши ко мне на чай, он клялся, что больше в редакции ни-ни… Он быстро охмелел, понес чепуху про свою Елену, публика только вежливо улыбалась.
Написал письмо Володе Колбунову.
5 декабря 90 года
0:10 Собирался писать, а сил уже нет. В голове томительная пустота. Надо ложиться. Полистаю напоследок «Войну и мир» и бай-бай… Боюсь ложиться спать. Сердце мое ненадежно.
22:55 Чуть подмораживает как будто бы. Снег идет и не тает. Ходил в редакцию уже около четырех. Перечитал и отнес Мишке свой старый рассказ «Свет лампы», написанный, оказывается, 8 марта 87 года. Изменил при перепечатывании несколько слов, да кое-где фразы слегка перестроил. Рассказ подействовал на меня, как будто писал не я, а кто-то другой, но в тоже время близкий мне человек. Мишка прочитал и ничего не сказал. Он сейчас какой-то скучный, смурной. Мне кажется пропасть своей глупости он начинает понемногу сознавать, но обратной дороги нет.
Люда сказала: «Валька Феофановна выписывала билет в Ленинград у Шуры Блиновой, чтобы съездить с сыном в больницу. И все отвлекала ее, стояла над душой, торопила. И бабка записала ей в билете: «с дочерью Денисой…» Валька из себя вон, ругать её. Исправили кое-как. Но все равно видно.»
6 декабря 90 года
Подмораживает
9:55 Синицы и воробьи поглядывают с надеждой на моё окно. Нынче все никак не соберусь сделать кормушку. Земля припорошена снегом и сегодня выглядит вполне (нарядно) прилично. Смотрю за окно сквозь дым тюлевых занавесок и душа переполняется тихой, утренней радостью. В такие минуты всегда думаю о Коле, о горестной его судьбе и мне всегда кажется, что я мог бы его спасти, мог бы отвести беду, если бы встретился с ним накануне.
14:00 Приходил Омаров Магомед Магомедкадиевич с неким Прикотой Петром Афанасьевичем. Они берут в аренду Оксочи с расчетом создать малое акционерное сельхозпредприятие. Планы очень привлекательные.
20:20 Звонил Володя Михайлов. Днем. Говорил, что потрясен посещением Большого Театра, где слушал оперу
«Это что-то совсем незнакомое. Я чувствую себя другим человеком. Вот это и есть искусство»
Говорил он, что на него произвело большое впечатление выступление Василия Белова
Виктор Мингалев приходил. Целый час переливали из пустого в порожнее на тему общечеловеческих ценностей. Опять он кряхтел, придавая голосу и лицу особое свирепое выражением, опять перекатывал желваки на скулах…
Костя звонил с вокзала. Сегодня они идут в театр на «Марфу Посадницу» Поговорить с ним толком из-за Виктора не удалось.
22:50 Весь день звонки и встречи. Ходили к Зиминовым. Мишка записал на наш магнитофон половину кассеты ностальгической музыки. Пришли домой и сразу – звонок: Славик Тараскин на проводе и в субботу в пять утра будет в Малой Вишере.
7 декабря 90 года
2:15 Желание поработать разбазарилось с разговорами и встречами, коих за день накопилось с избытком. А к ночи разговорился с Людой о таинствах человеческих отношений, препарируя судьбы известных нам людей скальпелем психоанализа. Все одновременно и просто, и сложно. Когда истинное подменяется ложным, критерии смешиваются, смещаются, подменяются и уже человек, чтобы сохранить ложное вынужден истинное выдать за фальшивое и наоборот. Совравшему не нужна правда, как отрицание лжи.
8 декабря 90 года
3:35 Жду Славика. За окном капает. Зима простояла не больше трех дней.
18:55 Славик приехал около шести. Спать мы так и не легли. Пили чай на кухне, потом ходили в книжный магазин, обойдя попутно и другие лавки. Костомарова я не выиграл, к сожалению. Вернулись домой, пообедали и завалились спать. У меня разболелась голова, покусывало сердце. Мадам бессонница давала о себе знать. Проснулись, когда Костя приехал, размаялись кое-как и опять сели за стол. Костя расспрашивал Славика о резисторах, о микросхемах, осциллографах… Разговор их, пересыпанный терминами, был для нас с Людой совершенно непонятен.
9 декабря 90 года
Поздно ночью. Проводил Славика на московский поезд, успев купить ему последний, в плацкартном вагоне, билет. Володя Михайлов уезжал тем же поездом, но в седьмом (спальном) вагоне. Вечером они с Антоном заходили к нам. Было шумно и бестолково, поговорить без спешки не удалось. То и дело перекидывались с политики на женщин, с женщин на политику.
На улице слегка подмороживало и это было особенно приятно после целого дня заточения в четырех стенах.
10 декабря 90 года
2:10 Обидно, что за эти выходные я не успел сделать ничего полезного.
Костя заметно окреп. Бицепсы наливаются каменной силой. Плечами он не шибко широк, как и я, и для него особенно важно «накачать» мускулатуру. Ростом мой сын уже 187 сантиметров. Так, по крайней мере, его измерили в санчасти. В этот раз потолковать с ним не удалось. В Славика он вцепился, как клещ и много из него вытянул в смысле информации из радиотехники.
Осина. По предаю на ней повесился Иуда, оттого и листья у нее горькие.
Днём. Редакционную машину опять побили. Какой-то красный «Кировец» боднул ее, вышиб лобовое стекло. Мишка в панике, он считает, что это происки братьев М.
11 декабря 90 года
1:30 Приехала Таня Савиных за посылкой из Москвы, которую привез Славик. Разговор о книгах, о ценах и очередях. Андрюша ушел из лицея в прежнюю школу.
14:20 Снег идет. Встал поздно, в одиннадцатом часу. Спасибо, Лена Зиминова позвонила, сообщив мне по телефону новость из Чудовского района. С какой целью звонит она второй день кряду – сказать затрудняюсь. Повод всякий раз пустяковый. В чистые намерения её не верю. То ли надеется таким образом вызвать мое расположение, то ли… Поди тут гадай. Да и не стоит это внимания. Мишка уехал в Новгород на машине шофера. Мне вчера так и не позвонил.
Выбился из колеи. Гости, разговоры…
12 декабря 90 года
20:03 Ярмарки деревенские и городские. Гигантская человеческая машина сама собой запускалась и действовала без сбоев. К ярмарке готовились, съезжались на них со всей округи не только для того, чтобы купить и продать, но и показаться людям, увидеть родню, знакомых, всяких там сватов, кумов, свояков… Это был живой человеческий муравейник, спектакль, где все были одновременно актерами и зрителями. Чего только не было на ярмарках: бочки, бочонки, дошники, корзины заплечные, полумерные, гуменные, решёта, души, чересседельники, сбруи, косы, грабли, вилы, лопаты, ухваты, горшки, ложки деревянные, ситцы, сапоги…
Я еще помню, как на Боровичском базаре торговали свистульками деревянными и глиняными в форме грибов… Помню прилавки, заваленные огородной снедью, половодье ярких осенних цветов, от которых рябило в глазах, запах яблок от яблочных рядов…
И все это не в самые благополучные и не шибко сытые годы.
На ярмарках и праздниках с их вечной утомительной топотней, с пиликанием хромки-трехрядки, с гомоном и людской толчеей у лавок балаганов люди чувствовали себя единым целым, народом, нацией. И нищему подается пятак и гордому есть перед кем показать свой норов, плясуну – сплясать, пьяному – спеть от души и с размахом.
13 декабря 90 года
2:50 Сделал подклишовку под снимок. Столько на нее угрохал сил, будто это нечто необыкновенное. Гости и связанная с ними праздность лишили рабочего тонуса. Слова мне неподвластны, несу заведомую чушь. Устаю от собственной лени. Газета выбивает из колеи, наэлектризовывая и без того взвинченную духовную спесь.
Купил Косте часы «Восток» за 25 рублей. Надо убрать до дня рождения.
Завтра собираюсь в Новгород.
18:25 Новгород. Жду Костю. Он обещал заехать в редакцию, но уже стемнело, а его все нет.
22:55 Костя пришел через пару минут после того, как я это написал
«Чтобы одолеть длинный путь надо сделать первый шаг»
Конфуций
Покушение на Александра Невзорова (600 секунд)
Перед сном долго разговаривали с Гришей, вспоминали институт
? «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом»
14 декабря 90 года
15:45
Фраза должна ломаться, блестеть и дробиться, как солнечные блики на неспокойной воде.
(Это пришло мне в голову, когда ехал в автобусе по московской дороге. Записал на газетных полях)
15 декабря 90 года
2:55 Зачем-то наелся и теперь страдаю от собственной глупости.
Поздно вечером. Костя приехал около пяти часов вечера. Говорили с ним о Батюшкове, которого я совсем мало знаю. Вот только теперь почитал стихи, отрывки из дневников и записных книжек и понял, что это был человек необыкновенный, недюжинный. «Я берег покидал туманный Альбиона…» «О память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной, и часто сладостью своей меня в стране пленяешь дальней.»
Каким я его вижу? Маленьким, некрасивым, но живым и улыбчивым. В 1807 году в одно время с Андреем Болконским он идет на войну с Наполеоном, записавшись в народное ополчение. В Пруссии тяжело ранен. Орден Святой Анны III степени (пуля задела спинной мозг) Второй орден получил за участие в заграничном походе против Наполеона в 1813-1814 г.г. Адъютант генерала Раевского (кн.Андрей?) Страннический образ жизни. Нигде не жил больше полугода. «Поэт безнадежности» Онегинский тип в литературе. Служба в мин. просвещения, библиотекарь в отделе манускриптов, чиновник при неаполитанской миссии. Мания преследования, душевная болезнь. В припадке болезни уничтожил большую часть произведение последнего периода. Признанный пример Пушкина – лицеиста, Б.принадлежит образ «Черного человека» (выражение человеческого двойничества) (Есенин, а раньше – Пушкин «Моцарт и Сольери»)
«Батюшкову немного недоставало, чтоб он мог преступить за черту, разделяющую большой талант от гениальности» – писал Белинский. Может не успел?
Вольное общество любителей словесности, науки и художеств. ВОЛСНХ (1787-1855) Умер от тифозной горечи Похоронен в Вологде
Гриша рассказывал: «На первом курсе была перекличка. Какие-то девы-старшекурсницы пришли, читают по фамилиями. У нас такая Валя Эйланз училась. Называют ее фамилию, Миша Дягилев выскакивает: «Я!» Все в хохот. Старшекурсницы, ничего на понимая, ставят галочку: Эйланз здесь. Валя обиделась, сказал, что никогда Мише этого не простил»
Тот же Миша пустил по рядам записку на скучной лекции по русскому языку: «Свободу Манолису Синтаксису!» Хохоту было не унять.
16 декабря 90 года
2:30 Звонила какая-то женщина по обмену.
Вот и дню конец. Костя писал реферат о Батюшкове, а я… искал примеры из предисловий и послесловий, консультировал отрока своего в том, что час знаю нетвердо или совсем не знаю. И вот благодаря сыну имею некоторое представление о Константине Батюшкове. Реферат Костя написал уже в девятом часу. Вот только что проверил его, исправил ошибки, слегка подчистил.
Сходили к Зиминовым. Записали у них кассету битлзами и классиков в современной обработке
17 декабря 90 года
1:40 Устал, издергался. Подклишевку так и не сделал. Некогда было уединиться и сосредоточиться. Вчера поздно лег и поэтому поздно встал. Почти ничего не читал за весь день. Хотел завтра ехать в Посад, но надо уже сделать обещанное.
Дважды звонила квартирная хозяйка Маргарита Михайловна. Сначала договорились, что завтра я еду смотреть квартиру на Великолукской, а потом она дала отбой, сказав, что найден другой вариант обмена на Гатчину и что если не удастся, она позвонит
18 декабря 90 года
22:45 Получил одно за одним письма от Андрея Бабина и от Витьки Кудрявцева. Легче и радостнее стало на душе. Отрадно сознавать, что тебя помнят, что дружеский круг, тебя окружавший, прочен и надежен и все мы на затерялись во времени и пространстве и живы не только собой, но и друг другом.
Ездили с Сашей Захаровым и Леной (слово неразб.) в Борок к Гусевым. День был мглистно-сизый, рано стемнилось, к трем часам дня стало смеркаться
19 декабря 90 года
10:15 Зимний Никола. Морозец градусов семь. И все равно холодно. Поздно, уже в пятом часу, лег, встал без скольки-то девять. Написал письма Лавровым и Витьке Кудрявцеву, сделал вставку к «Снегирям».
Домой еду усталый и разбитый. Электричка запаздывает. Давно пора отправляться, а мы все стоим.
В мутные окна электрички льется жидкий утренний свет их неплотно пригнанного стекла поддувает в левый бок, заиндивелый, заснеженный лес кажется ненатуральным и напоминает
11:10 Веребье. Опять стоим неизвестно с какой целью. Спать хочется, зеваю беспрестанно и поспал бы, привалясь к стеклу, да холодно
Что мне надо в Посаде? Сходить к Зое Константиновне, позвонить Глездунову насчет фотографий, узнать у Мишки Новикова про сельцо у Жадин, проведать Диму Синицина, и пораспросить старика Шахова и глухую бабусю Терепову.
Владимир Андреевич Гусев: «Что-то, Владимир Павлович, редко вы пишите. А мне нравятся ваши очерки, душевные вы находите слова. Смотрю газеты – нет, не видно Краснова.»
Саша долго мучил стариков, снимая их то на слайды, то на черно-белую пленку и мне, честно говоря, было неловко за нашу беспардонность, за то, что заставляем людей позировать перед фотоаппаратом. Лена задавала свои наивные, неловкие вопросы, совала под нос микрофон. Магнитофон у нее барахлил, хрюкал и шипел. Оказалось, что шнур Лена забыла, а батарейки, видимо, сели.
Вот почему холодно. В вагоне нет зимних рам.
Кочевник звонил. Предлагает стать внештатным корреспондентом бывшего АПН, а ныне – ИАН. Надо показать свои работы, написать автобиографию
Что это даст? Да ничего. Чтобы чего-то добиться, придется выслуживаться, писать с расчетом на конъюнктуру, да еще и для иностранцев. Я пока не сказал, ни да, ни нет, а нужно бы отказаться и не мутить попусту воду. К чему мне это?
Утеяли подметать вагон. Пыль кромешная.
20 декабря 90 года
Опеченский Посад
Проснулся с головной болью, от которой не помогали таблетки. Сходили с Наташей к Любке Елиной в лабораторию. Она сбегала за аппаратом для измерения давления и намеряла 150/110
В аптеку зашли, купили таблеток, две проглотил сразу и мне как будто бы помогло, слегка утишило боль.
Вечером ходили с Наташей к Генке Иванову в Малый Порог. Большой просторный дом с паркетными полами. Трое славных ребятишек: Оля, Юра, Юля. Разговор был интересным.
21 декабря 90 года
22:00 Императорский пруд. Весь день лежу пластом. Голова, как обручем стянута, болит нестерпимо. Сейчас еще поотлегло. Мама вызывала «скорую». Сначала приехала Спасская и Валя Петрова, а потом – обходительная миловидная фельдшерица Данилова. Делали уколы.
Сегодня Коле Лаврову исполнился бы 41 год.
Думаю о нем весь день.
22 декабря 90 года
10:20 Чуть-чуть поотлегло. Люда звонила из Боровичей. Приедет, если будут билеты, на 11:30. Голос встревоженный и усталый. Беспокойно за нее.
10:40 Снег идет. У Максимовых топится баня, дым стелется над огородом. Сорока прилетела на березу.
21:00 Днем приехала Люда. Мне, слава Богу, полегче. Сходил даже в баню к Дмитриевым
23 декабря 90 года
Воскресенье. Проводили Люду на автобусную остановку к парому, но Перелучский автобус прошел мимо. Посадили ее в конце-концов на такси, она успела на Окуловский в 12:30 и в четыре часа уже была дома.
Чувствую себя легче, но слабость донимает. Легко устаю от всякого усилия. Угнетает бездеятельность. Ничего не читаю, кроме газет, ничего не пишу. Время пролетает стремительно, не успеваю ощутить его
24 декабря 90 года
16:25 Приехал Федор Егорович. Разговоры о политике, о безденежье о ценах… Обычные для нынешнего времени разговоры.
Сходили с Наташей в больницу. Спасская послушала рассеянно, посоветовала съездить в санаторий, смерили давление: 150 на 100. А я чувствую себя весьма сносно, собираюсь поработать, сделать для Васи Пилявского 120 строчек.
«Легче дать жизнь, нежели добрую душу»
Теогнис
Люда звонила вечером.
{Необработанные записи рассказов матери (Красновой Марии Кузьминичны) и ее брата (Федера Егоровича) о Пиросе в старое время – ярмараках, событиях, родственниках}
25 декабря 90 года
2:15 До сих пор все говорили про Пирос. Мама с Федором Егоровичем разошлись, развоспоминались
19:15 Костя где-то в дороге. Беспокоюсь за него. Приедет в Мошенское поздно, около десяти.
Позвонил в Мошенское. Костя доехал благополучно. В этот раз у него «тройка» по географии. Сказал, что в следующей четверти будет пятерка
С Людой поговорили коротко. Она уже знала, что Костя прибыл, что все благополучно
Стихотворения Григория Герасимовича Филиппова (напечатаны на машинке, вложены в дневник)
Мне прозрачность твоя так понятна, август яблочный: стриж в синеве, эти авангардистские пятна, с сединой паутины в листве, шмель ползет по распахнутой раме, сад лепечет, прохладой маня… Ты все чаще грустишь вечерами и с вопросом глядишь на меня. Ты сказала: придет неизбежно, милый мой, расставанья пора. Сад утонет в крупе белоснежной, надоест тебе выглядеть нежным и гостить у меня до утра. Перечитывать стану я письма буду видеть тебя лишь во сне, и туман, как печаль моя, виснет, и запутался ветер в сосне… …Но волос твоих запах вдыхая, - (ты поверь, мое сердце – не жесть!) – Тихо-тихо спрошу: дорогая, разве может мне жизнь надоесть? ………… Когда-нибудь – не страшно умереть. В сто крат страшнее – умереть сегодня! Ну как же так? И птицы будут петь, смеяться дети, небо голубеть, а я… Помедли, задержись рука Господня!
26 декабря 90 года
19:10 Сделал злополучные строчки, позвонил в редакцию. Васи Пилявского не было на месте, поговорил с Колей Модестовым, попросил его передать, что я готов буду продиктовать строчки по телефону
22:40 Сходил к Вере Филатовой. Скучный разговор.
Дома долго не просидел, лег спать в первом часу ночи.
Шорох льда на реке. Шорох и хруст, будто кто-то большой ворочается, за чего-то задевая и хрустит, оступаясь, снегом или слежавшимися опилками.
27 декабря 90 года
16:55 20 лет нашей с Людой встречи. Был тогда морозный вечер, снег скрипел под яловыми сапогами, и я был самонадеян и глуп, как это и полагается двадцатилетнему солдату-отпускнику, заработавшему отпуск отличием по службе. Думал ли я, догоняя вслед за Мишей Бараусовым незнакомую девушку в шапке и валеночках, что жизнь моя с этой минуты (под скорый скрип снега под сапогами) уже предрешена и расписана на много ходов вперед? Конечно, не думал. Я ежился от мороза, ударившего к ночи и терялся, не зная что сказать, чтобы было и к месту и со значением, со смыслом.
Вечером позвонил в Малую Вишеру, поздравил Люду, цепочка ей понравилась, как и кофта, которую купили с Наташей у Надьки Лупановой. Не думал я, что в такой день будем мы врозь, но что делать, так вышло.
Снилась мне какая-то большая и очень высокая больница, чему-то похожая на областную, какие-то подземные переходы, по которым я уходил не то от какой-то болезни, не то от радиации. Снились Люда с Костей, но не отчетливо, Наташа, мама… Кто-то еще. Сон был густо населен. Место действия: пустыри, грязь, хлам, битое стекло, консервные банки, пустые бутылки и склянки.
Передал Марии Александровне (стенографистке) 120 строчек с Геной Ивановым. Сходили с Наташей к Гале Прохоровой в столовую, видевшую позавчера яркий светящийся шар диаметров около шести метров, который плыл над пятой линией (Уж не знак ли провидения этот шар?). Записал с ее слов
Костя, Люда говорила, сегодня сходил за ёлкой и поставил её дома. Что за елка, как он ее поставил? Ведь до сих пор все это делал я. А я, кстати сказать, первую в своей жизни елку притащил, когда учился в первом классе. Это была целая история, которую я когда-нибудь расскажу подробней.
28 декабря 90 года
2 часа ночи. Проводил Наташу. Ветер на улице. Жутковато почему-то впотемках.
Сходили с Наташей в больницу. В половине второго в коридорах на втором этаже уже не было ни души. Спасская с удовольствием выписала меня с больничного, услышав от меня, что я совершенно здоров.
Истопил баню, наглотавшись дыму до рези в глазах. Мылся долго и основательно. Отнес пишущую машинку.
Вечером долго сидели с мамой и Наташей
Позвонил в Мошенское. Люда вечером звонила, что завтра выедет в 7:10, Володя Михайлов звонил.
29 декабря 90 года
3:10 Все еще не сплю. Маленькая кошка только что, наделав шуму, поймала в спальне огромную крысу, и сейчас, хищно урча, грызет ее в коридоре.
Мошенское. Доехал нормально, если не считать сидящего занозой случая на остановке. Автобуса долго не было и вдруг остановился пикапчик-каблучок, к которому засеменила маленькая старушонка с палочкой и в детском каком-то пальтишке в клеточку. Я тоже пошел к машине, без труда обогнав бабушку, спросил шофера (им оказался муж Тани Барулиной Боря Клюкин) до города ли он едет. Он кивнул. И старушку тоже спросил: куда, мол, бабушка? Она сказала, что тоже в город и робко на меня взглянула. Я что-то промямли и побежал за вещами к Наташе. А там еще Антонина Фомина с дочкой Галей… Я предложил ей ехать, сказав, что мне не к спеху, но Галя отказалась и я уехал, всю дорогу вспоминая о несчастной бабуле и вида со стороны как молодой, здоровый лоб в собачьей шапке по закону джунглей занимает место, уготованное старому человеку, если вспомнить другой закон- законе совести. Медленно кружил и плавно падал редкий несуетный снег, Мста, как всегда, была строга и хороша, из радиоприемника лилась органная музыка, возвышающая дух и делающая картину за автомобильным окном законченно красивой, как на полотнах Питера-Брейгеля-младшего. Я ехал, удобно развалясь в кресле, а душа моя корчилась от стыда и боли за самого себя и не могла простить мне ту старушку. Прости меня, бабушка!
Написал это, почувствовал щекотанье в глазах и мокрый бег слезы по щеке. Но нет в душе покоя и бабушка эта так и стоит передо мной, как судьба. Уже второй час ночи.
30 декабря 90 года
и чтобы распрощаться с уходящим годом осталось прожить два дня, которые будут доверху заполнены заботами и суетой. Завтра, то есть уже сегодня, надо привезти из мебельного магазина диван, купленный вчера за 159 рублей. Надо готовиться к новогоднему застолью, приедет мама с Павликом и, может быть, Мишей… А где же место для души? Нет его, увы. И я буду старательно отодвигать от себя видение старушки, слабой, почти бестелесной, но так и буду видеть ее перед собой.
2:35 Володя Михайлов звонил днём, перед тем, как мне уезжать, говорил, что разговаривал по телефону с Валентином Распутиным, и Владимиром Куприным (подумать страшно), что надо мне собрать свои рассказы и, может быть, он сумеет их передать, кому-нибудь из них, скорее всего Куприну, он попроще… Я вежливо и ненастойчиво отказывался и в конце-концов пообщал все, что смогу, переслать.
В сегодняшнем номере «Этюд со снегирями». Следы поспешности, словесной неряшливости видны, что называется, невооруженным взглядом, но уже ничего не поправишь, – что есть, то есть…
21:20 Утром нас разбудил Захарыч. Пока возились с перевозкой дивана, пока заносили его на веранду и пристраивали на старой кушетке у стены, прошло часа полтора… Потом завтракал, мелкие домашние дела и подошел вечер. Праздника на чувствую. Будто и нет дома ёлки, нет праздничных приготовлений и ожиданий. Все как-то буднично, безинтересно
31 декабря 90 года
14:15 Год истекает последними каплями и, если представлять его в виде огромные песочных часов, можно услышать как шуршат, «стекая» в узкую щель оставшиеся песчинки.
День сегодня оттепельно-серый, снег упруго хрупает под сапогами. Ждем маму с Павликом и Мишей. Костя пошел их встречать.
Дуб, жрецы и маги древних галлов и кельтов – друиды, почитали деревом науки. «Дуб – дерево магнетической и притягательное.» В Древней Греции покровителем дуба считался Зевс-Громовержец, у римлян-Юпитер, у славян – Перун. Дуб был и оракулом. По шороху листьев и звукам ветвей (?) предрекали судьбу. Считалось полезным перед дальней дорогой или битвой прикоснуться к дубу или сосне.
21:15 Мама с Павликом и Мишей приехали в начале третьего. Мама болеет: насморк, глаза слезяться. После обеда прилегла. А.И. тоже болеет – остеохондроз. Хворают наши бабушки.
Сходили с Костей в баню к Куликовым. Было там жарко и душно, еле вымылись. Да еще воду пришось носить с реки. Едва принес четыре ведра.
Ребятишки ушли на улицу.