2 июля 89 года
Мошенское
Ровно десять лет, как я работаю в газете. Помню как пришел в редакцию, не догуляв последнего учительского отпуска, лето было дождливое, запах сырости, прелого сена, мокрой земли и разбитой дороги – так запомнились мне первые командировки с нелепыми вопросами, с тягостным ощущением собственного незнания.
Доехали мы удачно. В третьем часу были дома. Искупались с Костей. Вечером вымылись в бане и еще раз искупались.
3 июля 89 года
1:00 Сплю на веранде. Облака будто раскиданы по небу чьей-то властной и сильной рукой. Розовые и лиловые полосы, комочки, мазки, едва заметные штрихи.
4 июля 89 года
Дождь. Погода испортилась. Ветер свистит, как осенью. Искупался, несмотря на непогоду. Вода после холодной дождливой ночи уже обжигает. Сложил дрова. Вечером развел раствор и переделал крыльцо. Сделал все на скору руку, мало было цемента. В книжном привоз. Письма Булгакова, Ахматова в Петербурге-Ленинграде, Мамин-Сибиряк…
Удивительно красивое, к ночи, небо. Розовые и малиновые полосы на аквамароновом фоне. Силуэты крыш, печных труб, телевизионных антенн, домов, когда смотришь с плотика у воды не противоположный берег.
5 июля 89 года
2:25 Пишу все по ночам, превозмогая сонливость. Днем некогда. Вроде и работаю немного, а день занят. Ни почитать, не пописать.
Ночью искупался в тумане. Тихо. Вода кажется теплой, парной. Поодаль, метрах в 50 плавал бобер – большая черная голова торчала из воды. Очень холодная роса была, ноги застывали.
6 июля 89 года
2:40 Опеченский Посад. Приехали с Костей в третьем часу. В автобусе встретились с М.П. Поговорили обо всем понемножку.
У В. с С. двор почти закончен – настелены полы, сделаны загородки для поросят. Сегодня мы переделывали забор в огороде, натягивали сетку, навешивали новую дверь. Копались чуть не до двенадцати ночи. В первом часу пошли купаться к рейке. Вода теплая, темно, огни, силуэты, шум машин, треск мотоциклов, обрывки разговоров. Мылись, плескались, переговаривались. С нашего берега спросили, теплая ли вода, с того – посоветовали нырять за мылом (Сашка мыло потерял) вниз головой. После купанья прогулялись по первой линии. Прелесть июльской ночи не передать.
Забываю написать. Не той неделе в наш дом в Мошенском ударила молния, вырвала большой кусок обоев, отрубила радио и телефон.
11:20 Утро солнечное, береза шумит приветливо, умиротворенно. Васька пришел. Начинается работа. Утренние разговоры. Телефонный провод бьется на ветру, бренчит. Я совсем разучился писать, разучился связно излагать свои мысли. Такое ощущение, что я забываю все время что-то сказать. Все это от суеты, от неупорядоченности жизни, от подчиненности её чьим-то желаниям.
Как шумит береза! Попробуй скажи «как», – нет слов для этого ровного, как прибой, шума, то нарастающего, то затихающего.
Сегодня Иванов день, будем, если все по-хорошему, праздновать Иванову ночь.
7 июля 89 года
12:00 Опять похолодало. Ветер шумит. Иванову ночь не встречали, не праздновали. … посидели дома и пошли посмотреть как ребятишки (они ночевали у Наташки). Они, как и следовало ожидать, не спали, запалили костер из старого вывороченного пня. Когда мы, прячась за деревьями, подобрались к ним (,) костер был уже потушен. Операцией руководил Патрушенков.
Долго пили кофе у Натальи (они с В. следом за нами пришли) разговаривали о превратностях охоты и о взрывных делах.
9 июля 89 года
0:30 Последнее купание. Тихая, ласковая вода, силуэты нескошенной тимофеевки и осоки на фоне угасающего заката. Туман скапливается в низинах, зависает над водой, легким облаком лежит на лугу, зацепившись за копну сена. Дергач отрывисто скрипит где-то у самой реки. Небо постепенно утрачивает голубизну, одна за одной гаснут розовые полосы. Плот и ступени спуска слегка влажны от тумана и росы. Я прыгаю в воду, осока шуршит от моей волны, плыть легко и приятно. Силуэты берега с головками тимофеевки и мятника, темных кустов и домов строги и загадочны. Изящный излом водосточных труб на барском доме, кружево (слово неразб.), плоская туша столовой с трубой как в крематории, скучные громады новых домов.
21:35 Утром река пахла сточной канавой. Под берегом в зарослях крапивы и чертополоха шумел и плескался зловонный водопад
Сегодня Тихвинская – большой престольный праздник. У нас его празднуют в Жадинах.
10 июля 89 года
0:10 Птицы собираются в большие крикливые стаи, пахнет картофельной ботвой, укропом и огурцами- по видам и запахам – начало осени или конец лета, грибная августовская благодать. Осока шумит на ветру, по реке плывут кораблики почерневших листьев, а вода отдает тиной, водорослями и жухлой (неразб.) травой. По утрам плот покрывается крупной холодной исморосью.
Облака. Небо. Тысячи людей до Толстого писали о небе, о закатах, восходах и только он один связал небо с жизнью и смертью. – «Небо Аустерлица» и это навсегда осталось в нашем сознании. Небо после Толстого стало другим. Ты уже не можешь воспринимать его без мыслей красивого князя Андрея.
13 июля 89 года
1:20 Днем писать некогда. Остается подвести некоторые итоги ночью. С утра ходил косить к Тонюшке. Искупался у рейки, переплыл реку, вылез из воды, когда стал накрапывать дождь.
В.М. звонил вечером. Говорили ним долго и все о пустяках. Он спрашивал чем я занимаюсь, пишу ли. Я спрашивал что нового у них и что пишется. Но дело было не в словах, а в самом разговоре с В.
Колорадский жук напал на нашу картошку, да и не только на нашу. Сегодня мама насобирала около 100 штук. В совхозе за час сбора жуков платят сорок пять копеек. Такие расценки установила Наташа Чижова, гл.экономист.
Вечером делали с В. загородку поросенку. Все разбирали, выкидывали и делали все заново. Завтра будем доделывать с самого утра.
Сегодня праздник нашего выпуска.
14 июля 89 года
0:20 Я очень устал. Болит голова. Таблетки не помогают. Наверное давление. Сегодня три раза шла из носа кровь и долго было не остановить. Сходил искупался уже в двенадцатом часу ночи, но и купание не прибавило бодрости. А ночь хороша, тиха, таинственна. Кузнечики несмолкаемо стрекочут в траве. Мне не до ночи, не до кузнечиков, я шел, спотыкаясь и покачиваясь, как пьяный. Я очень устал. Голова тяжела, мысли путаются. И это в отпуске. Обидно, что никто не понимает меня. Никому нет дела до того, что мне надо читать, думать, писать, встречаться, разговаривать. Сейчас мне не хочется ничего об этом говорить. Мне просто обидно и я очень устал.
Поющая трава. Лают собаки. Ночь какая-то бесконечная. В двух десятках шагов от нас лежит покойник, завтра его будут хоронить.
Работал с половины десятого утра до одиннадцати ночи.
6:50 Не сплю с трех часов ночи. Голова поуспокоилась, могу читать, что и делаю, как пишут в газетных статьях, «в настоящее время». Выпил три чашки крепкого чаю, принял таблетки от давления.
13:55 Сороковой день. Хлопоты. Ждем гостей.
15 июля 89 года
0:10 Разговаривали с Ульяной (племянница, 11 лет) о литературе. Ей все интересно: как пишутся книги, как они делаются, кто их печатает… Лежим, я на своем диване, она на своем и толкуем о писателях. Она считает, что я писатель, хотя я объясняю, что я всего-навсего журналист, пишу в газету.
1:10 Идет дождь. Шумит, плещется за окном. Окно раскрыто – мокрый травянистый запах в комнате.
Суетный вышел день: гости, пришлось садиться за стол, пить лимонад, стесняя всех своей неуместной трезвостью и тяготясь разговором застольным. Ушел на сарай, уснул, несмотря на мух, на поросячий визг, будивший меня несколько раз.
18 июля 89 года
1:40 Долгий разговор о добре и зле, как законе существования человечества. О следовании этому закону, об истине, которую мы постигаем творя добро…
Мы всегда имеем право на последнюю милость – простить и понять.
Долгий, до часу ночи, разговор с Людой, я не имею сил пересказать. Поздно, хочу спать. О многом мы говорили, выводя из всего, как первооснову, умения творить добро и не множить зло, Гусевы, Зверевы, Красновы, Ниловы, обреченность начинать все заново, не идти по наезженному и приготовленному пути.
19 июля 89 года
Бестолковщина. Универмаг в Окуловке. Веревочки преграждающие путь покупателей. Две-три веревочки висят в пустых отделах. Сейчас на них вешают бумажку «Извините, продавец болен», раньше не вешали, но суть от этого не меняется. Отсутствие интереса. Скучают за прилавком другие продавцы и, боже сохрани, продать им товар с чужой территории. Она блюдется, будто освященная грозным «табу».
20 июля 89 года
0:25 Опеченский Посад
Вечером пошел к Диме Синицину ( Диме уже 70 лет), застал его в компании с Серёгой Крюшукиным (неразб.) ( Серега тоже 70), лежали мужики на бережку у лавочки и выпивали, мирно обо всем беседуя. Мой приход подлил в беседу масла и она разгорелась с новой силой. О чем только не было сказано «кариспанденту»: и об афганской войне и о помощи дружественным странам, и о цветении воды, и о мельнице в Жадинах, куда оба ездили молоть муку за гарцы, то есть натуральную оплату зерном или мукой, с пуда там килограмма два или сколько… и вот сидел я с ними и сердце так ныло, что я силой заставлял себя вникать во все, что говорилось.
Нилушка. Желтые ржаные холмы, перелески, сосняк. Скошенный берег. Запах реки, водорослей, травы и сена. Вода цветет, зеленоватое как овсяный кисель течение.
21 июля 89 года
1:30 Устал неизвестно с чего. Необычно рано краснеет рябина цветут георгины, золотые шары. Конец августа да и только, мухи злы как осенью. Птицы собираются в стаи пахнет ботвой, укропом, огуречный листовой.
Вечер с ребятишками. Диктант, рассказывание историй страшных веселых, поход на сто первый. Там сегодня ночуют старшие – Костя, Павлик и Эдик.
25 июля 89
0:30 Малая Вишера. Материал мой о Русакове оказывается действительно в «Сельской жизни» прошел и называется он «Полеты во сне и наяву». Кажется заголовок этот попал мне на глаза, но я не обратил на него внимания.
26 июля 89 года
18:00 Талант, если есть, всегда обгоняет время, он всегда работает впрок, на будущее и рано или поздно понадобится людям.
27 июля 89 года
2:10 Во имя чего не сплю я, во имя чего пишу никому не нужную галиматью, стыдиливо именуемую авторскими материалами? Кому нужна эта сельскохозяйственная чушь, дурно и фальшиво написанная.
28 июля 89 года
9:35 Мошенское. Если есть рай земной, то это здесь, у реки, где так славно пахнет водой и сеном, где стрекочут кузнечики и каркают вороны…
Наконец-то я выспался, голова свежа и мир воспринимается не сквозь пелену головной боли, а таким, каков он есть в эту минуту. Лежу на траве у Куликова дома искупался уже, греюсь на солнце.
Костин рассказ «У костра» напечатали в маловишерской газете за 22 июля. Рассказ снова поразил меня зрелой недетской силой.
29 июля 89 года
{Вклейка из блокнота
1:25 Костер из ящиков пылает на тихом берегу Увери. Ребятишки валяй дурака, хохочут. Мишка Виноградов осатанел от деятельной энергии: орет, кричит, болтает что по месяцу, гогочет как жеребец. Забрался в ящик, сел как на троне, ящик поддели и он упал, запеленатый в ящик, как в кокон. Ночь тихая, глухая. Ни ветерка. Костер потрескивает,по..уливает (неразб.) уходит с дымом вертикально в небо. Сырой запах росистой травы, запах кострища…
Рогатый месяц над крышами и его размытое изображение в воде.
}
3:50 Только пришли от костра, от реки, исходящей туманом. Крестьянский серп месяца пропал за тучей. Светает. Из темноты вышли
14:30 Гром громыхает лениво, но грозно. Воздух застыл и остановился.
24:00
День канул в Лету. Купался, маялся сердцем, мылся в бане у Куликовых – вот и все, что успел я с утра до вечера. Времени свободного считай что не было, всегда был чем-то занят. Чем? День ушел без следа, в пустоту.
30 июля 89 года
0:10 Костя поймал леща вернее подлещика изрядных размеров. Поймал шутя. Пошли в баню, но там мылась Валя, ребятишки пошли к нырялке, закинули удочки, поплавок сразу пошел ко дну, Костя подсек и вытащил подлещика.
Бегут, кричат, как с пожара или на пожар, у Кости рыбина зажата в руках и наперебой все галдят, как Костя закинул удочку у самого берега, как поплавок сразу пошел на дно, как Костя сказал «тише вы!» и вытащил рыбу…
Громче всех и радостнее всех кричал Эдик
В бане мылись часа два, парились, хлестались веником, бежали к реке, прыгали в воду, не загнать было из реки в баню, опять лезли на потолок, грелись и хлестах их по спинам и животам веником.
Эдик (племянник, 13 лет) говорил, что день удачный сегодня, во-первых, они остаются до четверга, во-вторых, поймали леща, в-третьих , – банька, «так здорово, отлично.» Он прекрасно скроен, подтянут, аккуратен. На турнике легко и красиво делать подъем переворотом (тоже самое Костя с большим трудом и неуклюже делает тоже самое, а у Павлика (племянник, 13 лет) вообще ничего не получается), кроме этого умеет крутиться, умеет то, что братьям его и не снилось. Разные они, в каждом что-то есть и чего-то нет, самолюбие гложет всех, неизвестно кого больше, но мало-помалу друг с другом они сходятся, обходясь почти что без ссор. Костя лидерство свою все вырвал. Эдик в общем-то ему подчиняются, не без некоторого упрямство, правда. Они являют собой довольно любопытную троицу с той разницей характеров и жизненных установок, которые делают дружбу крепкой.
Утром мы уезжаем, ребятишки остаются до четверга. Постараемся с Костей уехать в Москву, не знаю как у нас это получится.
Облака. Прочерки реактивных самолетов. Синь, белизна, облака летучи как паруса, громоздки, как горы, таинственны как далекие города и крепости посреди безмолвной пустыни
11:45 Боровичи. Удивительно малолюдна сегодня автостанция. Билеты на Окуловку купили без хлопот. День сегодня ясный, солнечный, но не слишком жаркий, в тени под навесом, где я сижу, даже прохладно.
Аисты в Мошенском у автостанции. Две семьи в одном гнезде, устроенном на опиленной ёлке. … сказала, что сначала они сильно враждовали, а теперь поладили и живут
22:05 Буду смотреть потрясший меня фильм «Пепел и алмаз». Я был тогда шестнадцатилетним оболтусом, мало смыслящим в киноискусстве.
31 июля 89 года
20:10 Духота. Трудно свыкнуться с ней, трудно притереться, сердце жжет, зажат я, сломлен собственным бессилием.